Сто грамм для белочки [= Куку Шинель ] - Татьяна Луганцева

– И если есть хоть один шанс из ста доказать, что Петра Натановича убили, то нужно наказать его убийцу, – откликнулась Яна. – Я думаю, ты принял верное решение.

– Я тоже так думаю, поэтому сейчас мы зайдем в магазин, купим бутылку шампанского, торт, фрукты и пойдем к Валерии Максимовне в гости.

– Так быстро? – спросила Яна.

– А чего тянуть? Мы направляемся с доброй вестью, – отмахнулся Евгений и тут же нахмурился: – Надеюсь, Инесса Филипповна проведет поминки без нас?

– Она хваткая женщина. Думаю, справится, – кивнула Яна. – Тем более что мы сейчас для Петра Натановича делаем доброе дело. Я имею в виду не то, что мы собираемся беднягу повторно потрошить и ворошить его могилу, а возможно, докажем, что его убили. Убийца-то уже расслабился, сделал свое черное дело и думает, что пронесло. Ан нет!

Евгений покосился на Яну.

– А тебя никто никогда не хотел убить?

– Что за вопрос? Меня все любят! Не нравлюсь я исключительно плохим людям, им я не даю покоя, это точно! – Яна явно пребывала в прекрасном расположении духа.

– Странно, а Карлу Штольбергу за что досталось? – спросил Женя. – Насколько мне известно, он – хороший человек.

– Он раньше был бабником.

– Понятно. И теперь ты ему мстишь?

– Не специально! И вообще, почему ты завел разговор о нем? – спросила Яна.

– Он звонил мне и спрашивал, как ты. Карл беспокоится, как прошла наша встреча и все такое…

– Что же ты мне раньше не сказал? – вспыхнула Яна.

– Вот говорю, не стану же я отчитываться об этом разговоре на кладбище? Да ты не беспокойся, я сказал, что все хорошо, что ты с друзьями отдыхаешь. Я не стал говорить, что тебе пока нельзя выезжать отсюда. Что ты ввязалась в какую-то историю с кражей огромного алмаза и так далее.

– Вот и молодец! – обрадовалась Яна. – Я тоже не всегда расстраиваю Штольберга, то есть не всегда говорю ему правду.

– А в твоем случае говорить правду и расстроить – это одно и то же? – прищурился Евгений.

– Фактически да. Только ты не прав, я никуда не ввязывалась. Этот бандит сам толкнул мне раков!

– Почему именно тебе?

– Я откуда знаю?! Может, я такая видная и заметная, меня было легко запомнить, чтобы потом потребовать камень? – предположила Яна, любуясь местными красотами.

Не давала ей покоя лишь одна мысль, что в последнее время она только и делает, что оскверняет память умерших людей, начиная от великого путешественника и ученого и заканчивая скромным слугой. Была ли между ними связь – вот в чем вопрос.

Даже похороны не смогли настроить Яну на пессимистичный лад. Они с Женей постепенно приближались к поселку, вокруг раскинулись казавшиеся бескрайними луга с сочной травой, росли ромашки, васильки, лаванда, зверобой, колокольчики и еще множество милых полевых растений, названия которых Яна не знала, но с удовольствием бы собрала букет. Перегревшиеся от солнца кузнечики оглушали своими трелями. Легкие бабочки и озабоченные неторопливые шмели летали от цветка к цветку, совершенно не боясь людей, мирно шагающих мимо них.

– Поля не засеяны, – взглядом агронома окинула окрестности Яна.

Евгений хохотнул.

– Не все же идет под пшеницу. У местных жителей много скота, и эти луга – главный источник сена на зиму.

Яна некоторое время шла молча, о чем-то задумавшись. Она очень устала не столько от дел и длительных переходов, сколько от изнуряющего, палящего солнца. Непривычно ей было в таком климате, не прошел еще период акклиматизации.

– Знаешь, о чем я подумала? – вдруг спросила она у Жени.

– Я не телепат, – откликнулся он.

– Что я как-то неудачно сюда приехала.

– Ты о чем?

– Если Валерия Максимовна помогала, вернее, пыталась помочь и живым, и мертвым, то я действую как ее антипод. Приношу вред и живым, и мертвым. То, что я доставала многих живых, – это давнишняя история, а вот до мертвых дорвалась с таким размахом впервые. В день приезда разбила урну с прахом вашего ученого, теперь вот уже Петра Натановича эксгумировать будут…

– Это совпадение, – отмахнулся Женя, сдерживая улыбку.

– Хорошенькое совпадение… Кстати, что будет с урной этого Владимира Адольфовича Кудрявцева? – поинтересовалась Яна.

– По тем черепкам, которые удалось собрать, местные мастера из фирмы «Рога и копыта», не смейся, отольют новую тару из металла. Туда положат то, что удалось отождествить с прахом, и урна будет водворена на свое законное место, не волнуйся, – ответил Евгений. – Да и Петр Натанович без погребения не останется, в землю же и вернется, так что сильно не переживай. Что-что, а мертвых мы не потревожили, им глубоко наплевать на наши телодвижения.

– Думаю, что и ты – неверующий, – подвела итог его речи Яна и переспросила: – Фирма «Рога и копыта»?

– Так точно. Хозяева – два брата – большие поклонники творчества Ильфа и Петрова.

– Их не привлекли за плагиат? – удивилась Яна.

– В этой глуши? Кому это надо, Яна? Я тебя умоляю! А потом, что здесь плохого? Пусть живет творчество.

– Да я не против… если они могут помочь, тем более…

– Так что знай: в этом маленьком российском городке есть фирма «Рога и копыта», и работает она с металлом. Большие мастера ребята! Делают все – от булавки до кованой ограды, от которой глаз будет не отвести.

– Ага, а в далеком Рио-де-Жанейро даже есть памятник Остапу Бендеру, – согласилась Яна, ничего не имеющая против фирмы «Рога и копыта».

Они зашли в самый крупный магазин в городке и накупили различных продуктов в неприлично большом количестве для трех человек и на очень большую сумму, которую Евгений, не дрогнув, заплатил.

– Я что-то проголодался, – пояснил он.

– А прилично есть… то есть утолять голод на поминках? – поинтересовалась Яна, тоже чувствуя голодные спазмы.

– А почему нет? Хороший был человек – хорошо его и помянем! Кроме того, мы идем не совсем на поминки, – в миг развеял все ее сомнения Женя.

В магазине все его знали, улыбались и здоровались, на Яну же смотрели настороженно и недоуменно. Да, она мало походила на девушку Евгения Виолетту, но ее это даже радовало, если вспомнить, на кого была похожа его невеста.

– Ты знаешь, куда идти? – спросила Яна, когда они вышли из магазина.

– Ты думаешь, здесь много улиц? Это не Москва и не Нью-Йорк, – ответил Женя, размашисто шагая вдоль белых домиков с металлическими крышами. Вокруг домов были разбиты палисадники с садовыми цветами, а позади торчали ботва картошки, кустики зелень «к столу», огромные листы бахчевых, светились инопланетными кораблями парники для экзотических бананов и ананасов. Что там говорить: наш человек не может без огорода и урожая, собранного своими руками. Народ в общей массе не понимает расточительности иностранцев, засеивающих свою землю газонной травой или мелким клевером и раз в неделю проходящихся по траве газонокосилкой. А как же изматывающий труд на грядках?! Посеять, сто раз прополоть, двести раз полить, триста раз понервничать из-за плохой погоды, затем собрать урожай в три помидорины и радоваться до слез. У русского человека земля должна приносить пользу, то есть то, что можно съесть, а огромные площади «матушки-земли – кормилицы нашей», засеянной жесткой, короткой травкой, на которой даже сорняки не растут, вызывают лишь раздражение и непонимание. Так могут поступать только форменные лентяи.